Саша Бес(t)
страницы 1 2
Лирические стихи о любви и жизни
 |
Не про ту
Как-то вышло – уже отболело, ушло на покой.
И зачем-то в ее горький кофе я лью молоко.
Это просто какой-то нелепый душевный прикол -
Память шутит над сердцем, когда ему так нелегко.
И так горько и грустно, что хочется биться башкой.
На какой-то заезженный фильм. На последний сеанс,
Чтобы вспомнить, что есть еще мир, окружающий нас.
С ней иначе. Я снова запуталась в именах.
Так бывает. Целуешь мой лоб, говоришь, что больна.
Мой обычный сентябрьский вечер: вино и фундук.
Я нечаянно бросила фразу, но снова не ту.
Поцелуй твой осенний Снежинками тает во рту.
Только как получилось, что в этом типичном бреду,
Я по старой привычке, зачем-то целую не ту…
Сказка про Ивана-дурака и Осень
«Послушай, Иванушка-дурачок,
Пусть Осень целуется горячо,
Но ты погоди –
За ней не ходи.
Кто знает, что ждет впереди».
Не слушал сестрицу дурак-Иван.
Не верил разумным ее словам.
За рыжей красой
Бежит он босой,
Чтоб ей возвратить поясок.
«Но помни, Иванушка-дурачок,
Следом за Осенью – всадник с мечом.
В старинной броне
На красном коне
Он следует тенью за ней».
Не слушал сестрицу дурак-Иван.
Ведь Осенью кружится голова.
Он к ней подбежал,
Так сильно прижал,
Что в сердце зарделся пожар.
«Ну, что ты наделал, Иван-дурак?
Неужто торопишься умирать?» -
Смеялась краса,
И слезы в глазах
Блестели как тень в образах.
Шептал ей Иванушка-дурачок.
Мол, дураку, даже смерть нипочем.
«И пусть я не твой,
Но я за тобой
Отправлюсь и в холод и в зной».
Со взглядом уставшего палача.
Всадник, который все время молчал.
Вдруг вытащил меч,
Затем, чтоб отсечь
Иванову голову с плеч.
И толком не знают, чем канул день.
Какой-то безумец бродил как тень.
Но ходит молва,
Та битва была
Такой, что алела трава.
Вот Осень прошла, и исчез Иван.
Но где-то я слышал такие слова:
«В старинной броне
На красном коне
Он следует тенью за ней»
Forte
Не хватает тебя внутривенно и внутримышечно.
Как тебе без меня не ревнуется? Как не пишется?
Между нами знак forte, милая, слушай пальцами.
Как же тебе с абсолютным чутьем не мечтается?
Piano, милая, piano. Так вышло – огонь не лечится.
Он слезами не тушится, хватит, милая, нечего!
Доминанта – вспышка, безвременье, наваждение…
Думай нотами и сжигай в себе, к черту, гения!
Здесь на терцию ниже, так чувственней. Очень вкрадчиво.
Это лучше чем секс, чем любовь… Ну, давай же, начали.
Звонче, милая, звонче! Чаще долби по клавишам.
Двигай нервами ровно в такт, ты отлично справишься.
Между мыслями яд. Пренебречь этикетом хлопотно.
Зал стоит, ждет на «бис». Зритель плачет, ликует, хлопает.
Поцелуи – legato, нежность по позвоночнику.
И какой-то мажор с диагнозом полуночника
Шепчет что-то, фальшивит, торопится и сбивается.
Да, так часто бывает, только не часто сбывается.
Все себе забирай – это только твои овации.
Только, милая, слышишь, не надо, чтоб в душу пальцами.
Душекасание
Ночь расцвела голубым ореолом.
Ты смотришь в глаза мои.
Где-то на крыше гитарное соло
И первое самое
Чувство неловкости: вроде бы помню,
Но всплесками тихими:
Светлые волосы, дождь, подоконник
И «Завтрак у Тиффани».
Дальше не главное – сумерки, город
И душекасание.
На повороте безумная скорость…
Ты смотришь в глаза мои.
После «клинической» выйдешь из комы
Судьбою помеченный.
Сделаем вид, что почти не знакомы –
Так…
Вторые встречные.
Еvа
Ева, ты чувствуешь – губы мои дрожат?
Хочется скорчиться, съежиться, переждать.
Я бы сумел, но любовь, что острей ножа,
К горлу приставлена так, что не убежать.
Ева, ты девушка, женщина, самка, мать.
Ты же должна это чувствовать, понимать.
Так отчего ты стремишься меня сломать?
Сына, которого выносила сама.
Ева, ты ровня предшественнице - Лилит.
Что же ты морщишься? Где у тебя болит?
Дай поцелую, родимая, не скули.
Только не делай, как сердце тебе велит.
(Сердце, что рождено и умрет в крови)
Я бы ушел, но любовь, что острей ножа,
К горлу приставлена так, что не убежать.
Хочется скорчиться, съежиться, переждать.
Я просыпаюсь, и губы мои дрожат.
Ведьма
Пастор с улыбкой зачитывал приговор:
«Ты обвиняешься в смерти невинных душ,
Порче скота. В том, что слала на княжий двор
Горе-беду»
Сжалился кто-то «хоть цепи с нее сними»
Щурясь от солнца, взбиралась на эшафот
Бледная рыжая девочка лет семи.
Ахнул народ.
«Что здесь творится? Ребенка ведут на казнь!» -
Люди шумели, а пастор все продолжал:
«В дом призывала чертей и другую мразь,
Нежила жаб.
Ты за убийство младенцев несешь вину,
В том, что летала на шабаш на помеле,
Ну, отвечай пред народом, виновна, ну?»
Тихое «Да.
Можно последнее слово, о, пастор мой?
Что же стоите вы так далеко от огня?
Если вы, пастор, летали на шабаш со мной.
Возле меня»
Люди кричат, негодуют. «Вот значит как.
Слово, порой, убивает надежней стрел» -
Где-то в толпе, ухмыляясь, стоял ведьмак.
В небо смотрел.
Небо в порезах, от зелий кинжал востер.
«Песнями древних мне голову не морочь.
Как же тебя, моя радость, да на костер?
Сукина дочь»
Кофейная колыбельная
Кот уминает остатки холодной пиццы.
В маленькой клетке тихо скребется мышь.
Взгляд от экрана:
- Ну, вот… и тебе не спится?
- Как я могу уснуть, если ты не спишь?
Солнцем искусственным тускло чарует лампа.
- Сколько там на часах?
– Без чего-то три.
Сладко зевая, сползаешь с дивана на пол:
- Кофе давно хочу, только лень варить.
Месяц глазеет на сонные наши лица.
Я выхожу, ногой прикрывая дверь.
«…ложечку сахара, чуда, чуть-чуть корицы»
Слышу вдогонку:
- Сахара можно две.
Кофе готов. Босиком возвращаюсь в спальню.
В спальне тепло, открыто одно окно.
На подоконнике стройная в платье бальном
С книгой в руках сидит забияка-ночь.
В комнате пахнет осколками звезд и маем.
Ночь замирает и говорит мне: «Тщщщ»
Ставлю на тумбочку кофе и понимаю:
Кофе готов, а ты уже сладко спишь.
Из недочитанной книги
Он начал читать когда солнце пылилось в зените.
За пару страниц до конца он оставил закладку.
Из сердца тянулись какие-то красные нити.
Сегодня срезать их казалось особенно сладким.
Сегодня в душе ему было особенно душно
Святой от природы, он чувствовал – как это тошно
Царапать на пальцах узоры рябиновой тушью
И снова высовывать белые руки под дождь, но..
«Нам все его шалости выйдут когда-нибудь боком
Все наши забытые игры и новые ники» -
Так молвила странная девочка с комплексом бога
Какому-то мальчику из недочитанной книги.
Откуда берутся принцы?
Ваше высочество, как с Вами быть?
Снова фингалы, занозы, царапины…
- Няня! Я пластырь смогла раздобыть!
Чуть поискала по ящикам папиным…
Все для двоих: для Него и меня
Мне – на коленку и на нос для Пуфика.
Дрался он лучше любого коня,
Хоть он и пони…
- А где Ваша туфелька?
- В схватке метнула ее во врага
Целилась в глаз, а попала… в дворецкого
Тот уронил оленячьи рога,
Те, что прислали от хана турецкого.
- Ваше высочество, что за слова!
Может быть все-таки, переоденетесь?
С Вами так шумно… Болит голова.
- Пластырей много – мы с вами поделимся!
Мне пластырь на руку, Вам – на парик!
Пуфу, на окорок, что б за кампанию.
Няня, Вы слышали? Что там за крик?
Пуфик! За мной! Мы не так сильно ранены!
- Стойте, принцесса! Постойте! Куда?!!
Вы в панталонах, а платье на вешалке!
- Няня, родная, но там же беда!
- С Нашим высочеством в топку аль вешаться…
- Няня! Нам больно! А уху за что?!
Ай-ай-ай-ай! Няня, только не за уши!
Лучше за косу!
- Что это за тон?!
Вот подрастете, и выйдете замуж и…
- Замуж не надо! И так не легко!
Мы с Пуфом с детства к мученьям приучены:
Все заставляют нас пить молоко,
Платье носить, вышиванием мучают…
Дело принцессы – сидеть вышивать
Крестиком, гладью… Не крестиком-ноликом!
- Няня! Но я так хочу выживать
В битвах…
- Ровнее сидите за столиком!
- Эх… настучали по попе ремнем…
Нам не впервой расставаться с обидами!
Вырасту принцем, а Пуфик – конем!
Пусть нам все принцы и кони завидуют!
В декорациях, принципах, образах я запуталась...
В декорациях, принципах, образах я запуталась.
И только тебе удается меня утешить.
А внутри меня холодно, ветрено, вроде бы пусто, но...
С тобой эта часть пустоты отдает надеждой.
Я прошу тебя, боль моя ненадежная, не предай меня,
Войди в меня так, как в безумие входит осень.
Видишь ли, не готова я свой удел на чужой менять.
Ты слушаешь дождь, и, постукивая тростью,
Отметаешь мой «бред» за отсутствием доказательств. Но
Я маюсь в своих предрассудках как в паутине.
Ты в своем амплуа омерзительно - притязательный.
Такие обычно ликуют на гильотине.
Ты эстет - у тебя все сердца и крылья по баночкам.
Споткнувшись о лесть, я упала в объятья гнева.
Так Черной Вдовой оказалась последняя бабочка.
До встречи в аду.
С любовью,
Твоя Картонная Королева -:)
страницы 1 2
