Ольга Никольская

   Лирические стихи о любви и жизни

Я не скончаюсь от любви...

Я  больше  не  скончаюсь  от  любви,
Преодолев  убожество  несчастья.
Моих  грядущих  дней,   mon  cher  ami,
Парад  пройдёт  без  Вашего  участья.
 
Вам  больше  не  принять  разбродный  строй
Лукавых  шуток,  откровений  странных.
И  сдержанность  я  назову  сестрой,
Спасающей  сердца  на  поле  бранном.
 
Я  не  умру  от  холодности  стрел,
От  Вас  летящих  леденящей  бурей.
Вам  суждено  остаться  не  у  дел,
Когда  весна  добавит  в  фон  лазури.
 
Вы  -  полководец  павшего  звена,
Истаявшего  вместе  с  этим  снегом.
Предстану  перед  будущим  одна,
Чтоб  быть  для  Вас  прощальным  оберегом.
 
За  Вас  судьбе  колени  преклоню,
За  Ваш  талант,  за  Ваше  небреженье.
Сегодня  -  ничего  не  изменю.
Любовь  опять  похожа  на  сраженье.
 
Я  позабуду  слово  «ПОЗОВИ».
За  новой  песней  скроется  усталость.
Я  больше  не  скончаюсь  от  любви.
Дай  Бог,  чтоб  она  тоже  не  скончалась!

С выходом на Английскую набережную

Я  тебе  предлагаю  руку…
Только  руку,  нам  так  привычней.
Буду  щуриться  близоруко,
Чтобы  было  чуть - чуть  комичней.
Чтобы  вдруг  опереться  смело   –
Мол,  -  мне  надо,  а  не  хотелось.
Чтобы  вдруг  занемело  тело…
Не  заметил.  Вот  это  смелость!
 
Чтобы  вновь  голова  кружилась,
Как  большой  абажур  от  лампы.
И  вставала  бы,  и  ложилась
Тень  Собора  на  грудь  почтамта.
Медный   всадник  зело  понёсся,
Раздвигая  веков  пределы…
Что  ж  ты  -  будто  змей  на  утёсе  -
Закокетничал   неумело?
 
Мы  коня  по  чуть-чуть  осадим.
Он  смирится,  он  тут  давненько.
Нам  не  надо  лихих  громадин.
Лучше  -  ласковей,    помаленьку.
Все  фантазии  урезоним
На  мосту  Лейтенанта  Шмидта.
Успокоились  наши  кони.
У  коней  расцвели  копыта!
 
В  смирных  львов  превратились  тёти,
У  котов  отрастают  крылья…
Вот  ведь  как  -  тормозить  в  полёте
Это  чувственное  изобилье!
Красота  раскрывает  души,
Протекает  сквозь  пальцы  чисто.
Как  же  сердце  стучит,  послушай…
Превращаю  в  слова  экстрасистолы.
 
Я  тебе  предлагаю  руку,
Я  тебе  предлагаю  слово,
Чтоб  по  этому  виадуку
Прогуляться  когда-то  снова.

Та, что умирает последней

Я  бы  первой  убила  надежду.  Чтоб  не  ждать  снисхожденья  напрасно.
Чтоб  спалить  колдовские  одежды,  и  взглянуть  на  себя  беспристрастно.
Чтоб  увидеть  без  пёстрой  раскраски  все  реалии  рухнувших  строчек,
Что  не  очень  похожи  на  сказки,  да  и  сказки  сказались  не  очень.
 
Я  б  надежде  грозила  отставкой,  изнывая  в  плену  наваждений.
Я  б  за  ней  торопилась  с  удавкой  и  кульком  объективных  суждений.
Я  б  настигла  её  у  порога,  не  щадя,  как  герой  -  иноверца.
Я  б  душила  её  понемногу,  удивляясь  живучести  сердца.
 
Я  б  вложила  всю  логику  в  слово,  правоту  -  в  ошалевшие  руки.
Я  бы  жалила  снова  и  снова  по  законам  и  рангам  науки.
Я  - умнее  и  жёстче,  чем  прежде.  Как  к  реальности  вновь  обратилась!
Я  бы  первой  -   убила  надежду.  Если  б  вдруг  на  убийство  решилась.

Мне  не  жаль  разорённой  картинки,  и  не  жаль  сочинённого  слова.
Жаль,  что  вымарать  душу  дубинкой  -  притягательно  снова  и  снова.

Из жизни ёжиков на Ярославке

Запах лета. Так было когда-то –  зябко, ночь, не идут разговоры.
И рассвет, торопясь за закатом,  обозначил кусты за забором.
Беспокойные чёрные тени  чуть живых шевелящихся веток
Навевают глухое смятенье,  не давая мне внятных советов.
 
Ниоткуда пиликает скрипка  подмосковной несмелой цикады.
Так нестройно, так тихо и зыбко,  добавляя озноба в прохладу.
Посторонними кажутся звёзды,  словно их прикололи булавкой.
И стараясь излишне серьёзно,  в отдаленье шумит Ярославка.
 
Я потеряна в этом движенье  темноты и невнятного флёра.
В этих звуках, вопросах, сомненьях,  и  любви – нелюбви разговорах.
Я не знаю, где край, где начало,  где смолчать, закричать, отказаться?
Где идти? Чего много? Как мало?  Разорвать? Примириться? Остаться?
Кто-то прав? Или кто-то лукавит?  Согласиться? Поправить? Держаться?
Жизнь сама всё как надо расставит?  Настоять? Наплевать? Постараться?
 
Мрачный дух свои сети раскинул  перекрестьем садовых дорожек.
Только вдруг неживую картину  изменил заблудившийся ёжик.
Он бежал по песочку дорожек,  не вникая в стенанья цикады.
И ладошки коротеньких ножек  семенили туда, куда надо.
 
Он меня не боялся ни капли,  деловито подёргивал носом.
Жить да жить своей жизнью – не так ли?  -  Вот ответ на все наши вопросы.
Были в нём и движенье, и сила,  оживлявшая мёртвые тени.
Чувство юмора тут тоже было,  а вот это – большое везенье.
 
Хорошо, когда в тёмном рассвете,  когда жить-то толково не можешь,
Как единственный друг на планете,  появляется маленький ёжик.

Мир без любви

Вся  жизнь  его  -  наоборот.
Премьер  уродливых  диковин,  в  своём  убожестве  -  спокоен,
И  ничего  уже  не  ждёт.

Ну  да.  Ошибся.  Много  раз.
Презреньем  исправлял  безумства.  Нет  обаянья  вольнодумства,
Нет  разбитного  блеска  глаз.

Возненавидел  сам  себя.
Тоска,  и  раздраженья  малость,  -  вот  всё,  что  от  него  осталось
В  простывших  залах  бытия.

В  парадных  -  нежился  успех.
Кто  только  там  не  столовался!  -  но  равнодушным  оставался
К  пирАм  -  не  свой,  что  хуже  всех.

Ни  ненавидеть,  ни  любить.
Когда  бы  ласки  захотело  его  истасканное  тело?   -
Вот  если  б  смог  себя  простить…

Скорее!  -  душит  дурнота?  -
Нет,  всей  рукой,  смелее,  -  ну  же!  -  он  сам  себе  уже  не  нужен.
Погладьте  грязного  кота.