Катя Андриенко

об авторе

Лирические стихи о любви и жизни.

Слова то лечат, то по горлу бритвой...

Слова то лечат, то по горлу бритвой,

Или ножом, была бы сталь остра…

А стоит ли исход словесной битвы

Душевных ран?

Дождем соленым смоет с сердца раны,

Все быстро заживет, хватило б слез!

Но чем рубец в душе замазать рваный

Разбитых грез?

И грезы что? Пустое наважденье.

Любви несчастной жаль. Была ль она?

За энной полосою отчужденья

Еще стена.

Ах! Сколько стен таких возводим сами!

Ломать - не строить, истина проста:

Не так ли распинаем словесами

В себе Христа?

Когда ты прикасаешься ко мне...

Когда ты прикасаешься ко мне,

На свете нет сладчайшего мгновенья!

И где-то остаются в стороне:

Тревоги все, печали и сомненья.

Когда ты прикасаешься ко мне,

Нетерпеливым, пылким поцелуем,

Мне не до них! Сгораю я в огне,

Когда мы танец языков танцуем.

Как сладок танец, он хмельней вина,

От страсти подгибаются колени,

Уходит резко из-под ног земля,

Все звуки замирают во вселенной!

Лишь всхлип и вздох, и нетерпенье рук,

И шорохи срываемой одежды,

Прекрасен, тесен неразрывный круг,

Мое желанье-океан безбрежный.

Желанье проливается дождем,

Жадно вдыхаешь его запах пряный,

Дразнящим, и умелым языком,

Ты даришь миг блаженства долгожданный.

Накал страстей, мы бурно тонем в нем,

Твои движения - лава в глубине,

Счастливо вскрикнем мы и вновь споем.

Опять ты жадно прикасаешься ко мне.

Я–женщина, и я пишу стихи.

Пишу о счастье,горе и о боли,

О детях, о скитании души,

И главное, о сильной женской воле!

Я–женщина,и я писать хочу,

О силе той, о самой женской главной:

О слабости,которой по плечу,

Сметать преграды,словно урагану.

Я-женщина,и мне немало лет,

И я пишу без ложного стесненья,

Пусть даже всех шокирует сюжет,

Написанного мной стихотворенья.

Я-женщина,что борется с судьбой,

Но в этой схватке побеждаю я!

И оставляю право за собой,

Писать, как я хочу, мои друзья!

Осенними листьями устлан задумчивый парк...

Осенними листьями устлан задумчивый парк,

Ни солнца, ни света, и тянет дымком еле-еле,

Смешинкой из детства сквозь серый, сырой полумрак

Доносится скрип, как судьба, беспокойных качелей.

Стремительной стайкой стрижей в небо мчатся года,

Любые надежды пусты и мертвы без стремлений,

Но страх исчезает и жизнь только в радость когда,

Ритмично сгибаешь и вновь разгибаешь колени.

Паденье-ушиб, и желание птицей взлететь,

Свобода, и радость, в любви обретенные крылья,

Движение вверх - изумительных дней круговерть,

Движение вниз - беспокойное чувство бессилья.

Полет и паренье - капризной судьбы бенефис,

Ты только толкни, когда видишь что сдаться готова,

Чуть замерло глупое сердце и ухает вниз,

Держи меня крепче! Ах! Падаю, падаю снова.

И прошлую любовь, и ту, что есть, и ту, что еще будет...

И прошлую любовь, и ту, что есть, и ту, что еще будет

Сливают ангелы в один, хрустальной чистоты сосуд,

Ночами, сбрызгивая ею лепестки цветов, а люди-

Смешные люди принимают это чудо за росу.

Ты не поверишь, что воздушные цветочные богини

Свивают блики звезд и лунный свет в серебряную нить,

Стараясь узами невидимой, тончайшей паутины

Попарно - воедино все земные судьбы крепко сшить.

Чем можно объяснить предательский румянец предвкушенья

С которым вспыхивает утром каждый раз юнец-восход,

Едва притронувшись к земле и то, с каким благоговеньем

Она к его лучам сама всем телом льнет из года в год.

И почему бледнеет небо в час вечернего заката,

И оставляет день в предчувствии конца кровавый след…

Вступая в ночь терять тепло невосполнимая утрата:

В покойно-молчаливом царстве сновидений солнца нет.

И прошлая любовь и сущая, и та, что назревает,

Которую с собой на крыльях птичьих стай несет весна,

Напоит допьяна сердца черемуховым медом в мае,

Даже тогда, когда среди живых уже не станет нас.

Метель метет, метет, метет, метет...

Снежинки густо пухом лебединым

Летят с непроницаемых высот

И на сердце ложатся легким сплином.

От лета не осталось ничего...

Или почти ...Жара июльских пляжей

Еще нет-нет, да и вдохнет тепло

В ту, что, по-вашему, осталась вашей.

Она ничья: ни ваша, ни его...

Ее сковал особый зимний холод:

Когда и старое почти мертво,

И новое без всходов еще голо.

Взойдет ли?...Там посмотрим, по весне

Пока же только стужа правит балом,

Зерну без солнца не пустить корней:

Сквозь стылый грунт пробиться шансов мало.

Метель метет и снег стеной, стеной…

Холодными живыми мотыльками,

Кружат снежинки тихо над землей,

Стеной снежинки между мной и вами.

Зябко, сумеречно, ветер

Зябко, сумеречно, ветер.

Шарф сиреневый из газа

Над землей летает, в свете

Канареечных алмазов

Фонарей линяет. Тают

Прядки белые волокон,

Росной влагой оседают

И сползают с влажных окон

Вниз. Слезится, закипает,

Разразилось горьким плачем

За бревенчатым сараем

Над нелепой неудачей:

Воробья поймать. Из дома

Мамин голос: " Где ты, доча,

Отнеси сенца гнедому"

И потом: " краюшку хочешь,

Хлеба с сахаром, горячий,

Только с печки..." Небо, небо…

Захлебнулся смех ребячий...

Мамы нет давно, а мне бы

Снова в детство, на колени

Сесть к ней и забыть о многом...

Зябко, сумеречно, тени.

Ночь крадется мимо окон.

Конец света

Когда на западе края накидки

Горячей лавою волочит бог Добра,

И облака, как золотые слитки,

Сияя, обрамляют вход в небесный храм.

С востока Зло земные преступленья

Спешит укрыть, и расправляя крылья мгла,

Нависла над землей чернильной тенью,

И ночь вонзает мириады желтых глаз

Во все живое, замолкают птицы,

И от испуга сжавшись, чашечки цветов

Теряют цвет, чтобы с листвою слиться

И раствориться в ней, крик, леденящий сов,

Созвучен с мыслью, от которой нищий

Сам содрогается: а он готов убить

Соседа богатея ради пищи,

И думает над тем, как будет дальше жить

С таким грехом, и видит на пороге,

Прикованные постоянною борьбой

За благо человека, сами боги

Хотят заполучить его любой ценой.

Взмолился он: "Всю жизнь я между вами

Как зернышко, и незавиден жребий мой:

В муку быть перетертым жерновами,

Решивших свыше управлять моей судьбой."

Оставьте вы меня в покое!" Боги

Поникнув, вышли, утомленные враждой,

Присев по разным сторонам дороги,

Решили просто насладиться тишиной.

И видят, как из-за навозной кучи,

Сцепились в драке воробьи, и до крови

Клюют друг друга « А ведь мы не лучше,

Из-за чего все наши жаркие бои?"

И улыбнувшись, обнялись как братья.

В пыль горы превратились, взвились воды рек,

Весь мир исчез от одного объятья

Всесильных и Всевышних. Умер Человек.

* * *

А если, невзначай, с лица Вселенной

Навеки, навсегда Земли исчезнет след,

И вместе с ней невзгоды жизни бренной,

Добро и зло воскреснуть смогут или нет?

Сумею ль я, мой нежный друг...

Сумею ль я, мой нежный друг,

Когда-нибудь тебя забыть,

Дышать, вздохнуть легко, без мук

И нить порвать без сожалений,

На веки вечные. И мне ль

Не знать: отныне не дано

Губам моим бодрящий хмель

Лобзаний райских, любви вино

Страстей неистовых испить

И адских налитый кубок,

До самого конца любить,

Страдать и плакать от недуга.

А в омуте тихом, а в омуте тихом...

А в омуте тихом, а в омуте тихом,

В самой далекой его глубине,

Лежит Нечто явное с дьявольским ликом,

Но недоступное взглядам извне.

И есть в этом кротком, дремотном покое,

В гладких, подернутых рябью шелках,

Какая-то странность и что-то такое,

Что навевает тревогу и страх.

Цена безмятежности - это незнанье.

Тайное кажет лицо наконец,

Когда из себя исторгает признанье

Светлого ангела темный близнец.

И в омуте тихом, и в омуте тихом

Сонные воды зазря не тревожь!

А ну как себе сам накликаешь лихо:

Расхлебывать всплывшую сладкую ложь.

Ты мне, Осень, не сверстница...

Ты мне, Осень, не сверстница,

Мы с тобой не родня,

Навязалась в наперсницы,

Но не въелась в меня.

Под окно незаметная

Прилетаешь совой-

Ночь-тоска беспросветная

Гонит сон и покой.

Час-другой за беседою

Под глухой шум дождя

Все секреты поведаю:

Что, зачем и когда...

Но едва утро новое

Просочится в мой дом,

Губы-маки пунцовые,

Улыбнутся тайком.

Я ль еще не прелестница!

Это ей слезы лить.

В небо длинная лестница:

Мне еще жить и жить.

Таинственно смотрят холодные, белые лица...

Таинственно смотрят холодные, белые лица

Сквозь призму тумана на сонное царство аллей,

Однажды ушедших, чтоб в мрамор потом воплотиться

Средь заводи тихой дворцов и могильных камней.

Веками взирают они на бегущие годы

Немой пустотой ко всему безразличных глазниц

На горе и радость, на бренного мира красоты,

На мимо снующих, голодных, прожорливых птиц.

Пустые беседки молчат и скрывают их тайны,

С фонтанов ручьями сбегают потоки их слез,

Неужто их тоже тревожили рваные раны,

Неужто они горевали, любили всерьез…

Все те же скамейки, все тот же булыжник дорожек,

И пруд тоже тот же, которых уж тысячу лет...

Все также как прежде гуляют здесь сотни прохожих,

И тот же глубокий, бесценный истории след.

***

Однажды, быть может, тебя тихим ветром я встречу,

Мы, взявшись за руки, пройдем вдоль печальных аллей,

Меня ты все так же обнимешь руками за плечи,

Тебе прошепчу: — «Я с тобой! Ни о чем не жалей»

Бесплатный хостинг uCoz